|
Насупил бровь государь наш, напряг длань царственную инда попал граф Кружков в опалу. Понеслись стаи опричные по именьям графским да усадьбам, задудели воинственно гусляры, заходили колесами коверные. Летописцы многомудрые враз достали пыльные фолианты, где перечислены были все злодеяния графа. И как старые красивые дома сносил, во имя возведенья домов новых,уродливых, богомерзских да дорогущих. И как родственников своих щедро одаривал за казенный счет, отписывал им угодья обширные, да нивы тучные. так хитро летописцы дело представили будто бы и неведомо было барям да холопьям о тех деяниях наизлейших все двадцать лет, что граф пост важный занимал. "Гойда, гойда" - понеслось отовсюду. Истовым негодованием начал народ наливаться. Воспрял духом люд опричный - сколько лет кручину горькую терпели, да слова молвить не могли, ан нет! Наступило, наступило прозренье великое, услышали за стенами красными Слово Народное да Волю Божью.
Крутиться, вертиться колесница Гнева Праведного - оказалось, не токмо золота возалкал граф на службе Государевой( то на Руси не грех издревле), исхотел клин вбить промеж Основ. Копил, напитывал темной злобою сей клин, занес уж было - да узрели Стражи в Башнях тот маневр и упредили. А таких делов названья другого нет окромя Крамолы Великой.
Но граф оказался хитрым, да сноровистым. Чрез печатников своих стал мощь сокрытую секретную показывать. Меж делом как бы указал, как честнейшие и кристальнейшие из поносителей его, в былые года палаты каменные за бесценок от него просили. И принимали опосля. Поговаривать стали будто граф и вовсе чародей, тайный сундук имеющий с секретами государственными,и от прежнего царя грамоту имеющий на охранение тех секретов. А как откроет граф тот сундук - начнется по приданию смута Великая.
И вот уж занесен топор Государев, и ахнул народ в ожиданье последних графских минут, да вдруг объявлено было Молчанье Временное...
Отступил как прибой гнев государев, увлек за собой гальку опричную, щепу гуслярскую да ракушку коверную. Затаились други- недруги до поры. И стали думать все думу Великую - как теперь с князем жить поживать, в глаза смотреть его лучистые.
Что дальше будет, неведомо - сколько гонителей графских разделят с ним турецкий стол, поднимут чарку, отведут глаз медовый стыдливо да скажут в ус "не серчай, Михалыч - мы люди служивые, принципиальный. Что нам сказали, то мы и сделали". Сколько коверных признаются, что бес их в тот момент попутал, да прощены будут и новыми хоромами одарены.
И запоют песню гусляры о делах давних и славном роде графском и супружнице его. И все будет, как прежде, даже еще лучше. А все потому что народ Рускай добрый и хороший. Люди у нас не злобливые, лиха не помнят. А как схватьтся в кулачной на красный день, разобьют носы в кровь, да то не со зла, а с удали молодеческой. А кто старое помянет, тому актив вон и капитализацию долой!
Да только старый воевода Леонидыч один на один с правдой своей останется. И словом лихим помянут, и на стену вражью брошен, и змеюками вертепными травим. Да не отступился от Слова и Дела Государева, своим ставшего. Выходит, что только он один все эти годы про крамолу талдычил, да видать гордыня помешала вовремя смену ветра узреть.
Не возымел за дела свои ни алтына - глупцы про Леонидыча скажут, инда и в опалу не попал - отметят иные. А все потому что Леонидыч в великой Ливонской войне девятого года столько супостатов посек, что прошено ему многое будет. Ибо слово верное, народное говорит. Алым бархатом не обернутое, каменьями не оправленное. Да и Слава Богу.
И опять зацветут на Москве-граде сады, заколосяться хоромы многоэтажные, да ряды торговые стеклоокие востанут заместо домов старых, окаянных. И заживем мы пуще прежнего.
Снова наступит "самый главный день года", и улыбнется друг Тельман.
А что с Русью будет? "Будет нечего"© В.Г. Сорокин
|